Солнечный свет - Страница 12

Обереги, казалось, в самом деле действовали. Лодыжка, обвитая цепью, распухла, приобрела странный цвет (хотя я не была уверена, какой цвет для вампира странный) и выглядела воспаленной. Кожа на вид была почти… стертой. Уфф. Но если металлические обереги в самом деле защищают – или, в данном случае, ослабляют, – кто добровольно рискнул закрепить цепь? Не говоря уже о том, кто ее сковал. Я полагаю, любой кузнец-обережник не спорил бы, появись банда вампиров и изложи они достаточно убедительно свое дело. Это я к тому, что хорошие кузнецы-обережники не могут обеспечить абсолютную защиту даже себе.

Но… управлял ли Бо еще и не-вампирами? Этот стандартный оберег должен был защищать также и от остальных Других… тогда получается, что у этого существа – Бо – есть слуги-люди. Не слишком приятная мысль.

И снова он будто прочитал мои мысли:

– На них были… перчатки.

Еще одна премерзкая пауза. Я уставилась на него. Значит, думала я, обереги в самом деле работают – но вампир может долго держать их в руках, если обереги надежно изолированы. Мне было интересно, из чего сделана эта изоляция. Нет, я точно не хочу знать. Впрочем, всех обережников хватит удар, если это станет известно. Но, возможно, потом их бизнес снова пойдет в гору, если будет доподлинно известно, что обереги действуют. Как много я узнаю! Может, поэтому банда Бо касалась меня в перчатках – на случай скрытых оберегов. Теперь, зная чуть больше об их отношении к своему гостю, я думала: может, они надеялись, что на мне сильный оберег. А поскольку я скована, то все равно не убегу, пока он дует на обожженные пальцы (или что там амулет с ним сделает).

А может, они просто не хотели оставлять на мне отпечатки пальцев. Возможно, считается невежливым лапать чужую еду, даже если ты вампир.

Сзади зашипело и затрещало. Я резко обернулась: одна из свечей в люстре гасла. Все они уже почти догорели, и свет померк. Но в зале не стало темнее; скорей наоборот. Я выглянула в ближайшее Окно. Светает.

– Рассвет, – сказала я, оборачиваясь к нему. Он сидел в той же неизменной позе, по-турецки, прислонясь к стене – нет, не совсем так, он держал спину прямо и лишь слегка наклонил голову, руки на коленях. Единственный раз он пошевелился, когда я рыдала. Я посмотрела на окна. Большие, без штор, и расположены по трем стенам. Я задумалась над происхождением шрама на руке пленника.

Свет дня нарастал. Солнце вставало над озером, слева. Значит, мы на северной стороне; старый домик моей семьи находился к юго-востоку, а город – к югу. Даже в таком отчаянном положении я не могла не воспрянуть духом с приходом солнца. Рассвет – мое любимое время суток: конец тьмы, начало света. Я – своего рода фанат солнца. Я вздохнула. Голод вернулся, а жажда навалилась с еще большей силой. А еще я так устала, что, если меня вскоре не съедят, то умру сама. Шутка. Смеяться не хотелось. Я взглянула на вампира. Он выглядел еще хуже, чем при свете свечей. Сколько он уже здесь? – интересовался помощник Бо. Значит, предположительно, он прожил – если слово «прожил» уместно – в этом месте уже несколько дней. Уф-ф…

Стало светлей, и я смогла лучше разглядеть помещение. Почти в углу слева от меня виднелась какая-то кучка, которую я раньше не видела. Слишком маленькая, чтобы оказаться еще одним вампиром. Час от часу не легче. Что-то бугорчатое, в матерчатом мешке. Чтобы хоть чем-то заняться, я, шатаясь, поднялась – все время наблюдая за вампиром через плечо – и потихоньку передвинулась к углу. Я едва смогла коснуться мешка, натянув цепь до предела и вытянувшись в струнку на полу. Вампир был прикован посередине стены, моя же скоба располагалась чуть ближе к углу. Если бы наши цепи были одинаковой длины, то я бы Могла дотянуться до этого угла, а он – нет. Опять вампирский юмор? Пожелай он добраться до меня, достаточно всего лишь слегка натянуть цепь. Я поднялась с пола? открыла мешок. Буханка хлеба – две буханки, – бутылка воды и одеяло. Не раздумывая, я отломила горбушку: обычный магазинный хлеб, мягкий, как будто ненастоящий, ноздреватый, с сухой корочкой, почти без запаха. Хуже, чем я пеку. Свиной корм по сравнению с тем, что я делаю. Но это хлеб. Еда. Я подняла горбушку и обнюхала более тщательно. С чего бы им оставлять пищу? Может, она отравлена, или накачана наркотиком, который меня транквилизирует, и я не увижу приближение вампира? Пожалуй, я не возражала, чтобы так и случилось.

Я была так голодна, что от запаха пищи ноги задрожали, и я постоянно сглатывала слюну.

– Это просто еда для тебя, – сказал он. – В нее ничего не подмешано. Просто еда.

– Зачем? – спросила я снова. Курс вампирских повадок с полным погружением продолжался.

Что-то вроде гримасы на мгновение исказило его сверхспокойное лицо.

– Бо хорошо меня знает.

– Знает… – задумчиво повторила я. – Знает, что ты не станешь… сразу же. Мешок сена, чтобы козел был счастлив, пока охотники в засаде ждут тигра.

– Не совсем, – ответил он. – Человек без еды может выдержать несколько дней, может, неделю. Но к концу срока ты уже не будешь… привлекательной.

Привлекательной? Я посмотрела на клубнично-красное платье. Оно пережило тяжелую ночь. Ткань смялась, на юбке виднелись следы грязи и пятна от слез, а видневшиеся из-под подола ступни были исцарапаны и грязны. С тем же успехом я сошла бы за леди в футболке и джинсах. Я съела хлеб, который держала в руке, затем отломила и съела еще. На вкус он был не лучше, чем на вид; странное послевкусие, похоже, возникало из-за добавок и ароматизаторов. Причина, впрочем, могла быть во мне самой – после пережитой ночи все имело другой вкус. Я съела большую часть первой буханки. Интересно, на сколько должно хватить этих припасов? Я открыла бутылку воды и отпила треть. Стандартная двухквартовая пластиковая бутылка, родниковая вода известной марки, и уплотнительное кольцо под крышкой было нетронутым, когда я повернула его.