Солнечный свет - Страница 94

Я выждала еще секунду, прежде чем посмотреть на него. Вампир. Опасный. Непредсказуемый. Ужасающий. Зовут его Константин. Мы встречались раньше…

Хорошо.

– И что теперь? – спросила я. – Я доставлю тебя домой, – ответил он.

– Хорошо, это сейчас. А потом? Завтра?

– Мы должны добраться до Бо.

Мой желудок сжался. Может быть, это из-за яблок. Мне уже пора бы привыкнуть, что нерешительность вампирам не свойственна. Он никогда не научится начинать фразу с «может быть» или «наверное».

Я знала, что речь не идет о том, чтобы вооружиться колами из яблоневой древесины или кухонными ножами и постучать во входную дверь.

– Так ты не знаешь, где он э-э… живет?

– Нет. И я начал искать только после нашей встречи на озере. Он под надежной защитой, и его хорошо охраняют.

Я подняла глаза к невидимому потолку. Исходя из того, какой здесь была мебель, потолок должен был быть феноменальным. Или антифеноменальным: как голова медузы Горгоны или взгляд Василиска.

– Надеюсь, твоя защита еще более надежна, – сказала я.

– И я надеюсь.

Не нравится мне, когда вампиры говорят «надеюсь».

– Мой хозяин особенно увлекался вещами, которые имеют защитные свойства или могут быть использованы в качестве защиты. Он понимал, что его попытка победить путем агрессивного натиска провалилась, и не хотел, чтобы после этого кто-то нарушал его покой.

Горгульи и всякие цацки – арсенал вампира! – Я сам всегда предпочитал одиночество, и многое здесь усовершенствовал. У меня есть основания полагать, что, если я останусь в этом месте, никто не придет за мной.

– Ты забываешь про путь через не-пространство, – сказала я. С чувством сказала.

– Не забываю. Я достижим для тебя и не достижим ни для кого и ни для чего более.

Достижим. Любопытное прилагательное. Я посмотрела на него снизу вверх, а он на меня – сверху вниз. Я не видела, что скрывают тени на его лице. Это были просто тени. Они не двигались и не мерцали, не отливали красным. Не опускались никуда. Просто тени. Замечательно. Единственный человек, который в моих глазах выглядел нормально, не был человеком и не был нормальным.

Мы все глядели друг на друга. Вряд ли он мог обманом завлечь меня в погибельную ловушку, как чуть было не получилось на вторую ночь у озера, но мне казалось, что погибель все еще кроется в его глазах.

– Усовершенствовал? Ты имеешь в виду эти, м-м… эти предметы? – прочие слова я проглотила, иначе получился бы бестактный намек на гостиную какого-нибудь знаменитого самоубийцы, вроде австрийского эрцгерцога. – Здесь что-то принадлежит тебе?

– Нет, ничего из того, что ты здесь видишь. Не люблю связывать себя с предметами. На эту тему у меня был спор с хозяином. Физическая форма имеет определенную прочность, которой более тонкая форма лишена, но я чувствую, что эта прочность – мнимая. Он думал иначе.

«И проиграл», – подумала я.

– Ты знаешь, какая у Бо… стратегия обороны? Пауза. И затем ответ:

– Почти все свои силы он вкладывает в свою банду. Это не поможет нам его обнаружить.

– Снова твое «вампиры-чувствуют-совсем-по-другому»? – Я вздохнула. Наверно, мне стоило рассказать ему о том, что я нашла в глобонете – как я впервые наткнулась на дурное Нигде, не-пространство, запредельное для человеческого сознания, и что еще там, кажется, имелось. Если «там» годится.

На, под, внутри, за, среди – предлогов ведь много. А про ООД мне рассказывать?

Нет, пока ничего рассказывать не стоит. Он не слишком-то торопится доставлять меня домой. Насколько далеко, если пользоваться мерками земной географии, это «подземелье» от дома Иоланды? Союзник он или не союзник, но мне бы не понравилось, если б мы оказались соседями.

– Бо – это его ненастоящее имя, верно? – спросила я. – Больше похоже на собачью кличку.

– Это сокращение от Борегард.

Я засмеялась. Вот уж не думала, что способна сейчас на смех! Вампир по имени Борегард. «Прекрасный взгляд» по-французски! Просто великолепно. Вряд ли это имя дал ему отчим – хозяин кофейни.

– Сколько у нас времени?

Я уже начинала чувствовать, когда он действительно думает над ответом на вопрос, а когда выбирает, как лучше ответить мне, самонадеянной человечишке. В этот раз он действительно думал.

– Я был не в курсе событий с момента нашей последней встречи. Не знаю. Но выясню.

– На том же месте, в тот же час, – пробормотала я. – Нет.

– Я не понимаю!

– Нам придется встретиться снова, верно? – спросила я. – У меня тоже есть о чем тебе рассказать. Кажется, у меня есть… собственная ниточка, ведущая к Бо.

Он кивнул. Не знаю, гордиться мне этим или обижаться. Может быть, он думал сейчас о том, что не зря сделал меня своим союзником. Равное партнерство с вампиром – звучит роскошно. Если только проживешь достаточно долго, чтобы этому порадоваться. Думаю, что «молодец, круто, так держать!» – все эти слова в вампирском лексиконе отсутствуют, этому его еще учить и учить, вместе с «может быть» и «наверное».

– Я приду к тебе, если позволишь, – сказал он.

– Лучше ты, потому что я сюда не вернусь, – я не хотела этого говорить, само вырвалось.

На долю секунды на его лице появилось удивление. Если бы в этот миг я не смотрела прямо ему в глаза, я бы этого даже не заметила, но это было.

– Ты можешь приходить сюда, если захочешь, я… – он замолчал.

Я знала, о чем он думал. Потому что сама думала о том же.

– Приходи. Я дам тебе знак.

Он легко скользнул в проход между барахлом (в моем лексиконе не нашлось лучшего слова для всех этих вещей; казалось, что все прочитанные мною страшные рассказы и мифы окружали меня сейчас и подбирались со всех сторон) и исчез в темноте. Проходя мимо перевернутого кубка, я бросила на него быстрый взгляд. Ночное зрение включалось, когда я смотрела на спину Кона, но не позволяло поддаться желанию рассмотреть подробнее все то, что скрывалось в темноте: гидры с бесконечным числом голов, Лаокоон с двумя дюжинами сыновей и двойным комплектом змей, заросли триффидов, колесница Бен Гура – застывшие в керамике, дереве или камне.